Язычество, это не религия, и даже не только и не столько мировоззрение, сколько мировосприятие и самоотождествление. Для приверженца любой монотеистической доктрины мир строится по схеме: Бог, правящий миром и Я (его раб), долженствующий жить по Его законам и славить Его. Окружающий Меня мир номинально является Его собственностью, однако отданной Мне в бессрочную аренду. Плюс кнут и пряник из неотвратимой (обычно посмертной) кары и надежды на некие (посмертные же) плюшки. Языческая схема болеечитать дальше размыта (в следствие чего и проигрывает монотеистической вертикали): есть Мир огромный, сложный и одушевленный, частью которого являются Боги, выполняющие роль демиургов (блюстителей сил, обеспечивающих его нормальное функционирование) и Я (обладающая свободной волей мыслящая монада), весьма важная составляющая часть этого мира, но отнюдь не «царь природы» которой все дозволено. Боги и окружающий Мир оказывают на Меня влияние и даже могут руководить Мной, но и Я, в свою очередь, оказываю влияние на Мир и, как следствие, на Богов. В этой связи основной побудительной силой, направляющей Мои поступки является не страх, а ответственность перед Миром и Богами. Вследствие этого нарушать клятвы, не заботиться о родителях (или детях), сливать в реку токсичные отходы и т.п. плохо и опасно не только потому, что за сие даст по шапке Бог, мировой судья или санинспектор, но и потому, что данные поступки разрушают сами устои Мира и Я уподобляюсь червю, точащему дно корабля не думая, что и сам пойду на дно вместе с ним.Такой взгляд на мир для меня симпатичнее, с этических позиций, чем монотеизм с его проповедью рабства, потребительства и безответственности. Я уважаю Христианство, как составную часть родной культуры и истории, но помню, и напоминаю остальным, что христианство – система не рожденная нами, а привнесенная извне. Мы, славяне, германцы, кельты и финноугры являемся носителями собственной северной ментальности и культуры, отличной от западной (греко-римской) и восточной, совместным порождением которой и является христианство. Христианский миф, сравнительно молодой, глубоко уходит корнями в мифологию и ментальность этих культур. У нас же есть собственная, не менее древняя мифология. Так почему же я должен ставить чужие архетипы превыше собственных? Это моя позиция, как патриота. (Да и вообще, суровая картина Битвы богов импонирует моей нордической ментальности куда больше пассивного ужаса иоанновского армагеддона с его мазохизтским восторгом, смешанным с подленькой радостью мстительного раба.)Теперь об обрядовой стороне. Людям, называющим себя язычниками сегодня предъявляют два основных упрека: во первых духовная культура язычества не может быть восстановлена поскольку в корне изменился человеческий менталитет, во вторых усилия неоязычников смешны ввиду фрагментарности имеющихся сведений о самом религиозном ритуале.
Вывод: язычество отжило свое и долженствует быть задвинуто на дальнюю полку культурных артефактов вместе с австралийскими чурингами и шаманскими снастями для ловли душ. И первое, и второе и третье отнюдь не кажется мне безусловным. Разумеется, превратиться из людей ХХ1 в. в людей века Х не получится, да и не нужно, однако это еще не повод отказывать современному язычеству в духовном содержании. В конце концов и современное христианство (и христиане, даже глубоко верующие) уже совсем не то, что было в эпоху первых общин, крестовых походов или реформации. Все меняется, все эволюционирует – это непреложный закон жизни, что, однако, не отменяет фундаментальных истин, лежащих в основе той или иной доктрины. Поэтому сегодняшний городской программист может быть язычником также, как древнеславянский охотник из племени Кривичей. Хоть видеть мир они будут несколько по- разному. Что касается фрагментарности сведений об обряде, то это обстоятельство удручает с точки зрения истории, но не самой религии. Как говорил фельдкурат Отто Кац: «Первые христиане служили обедню без дароносиц» и был в корне прав. Сегодняшнее христианство имеет десятки конфессий со своим ритуалом и антуражем, у язычников, полагаю, дело обстояло еще пестрее. Между тем, как справедливо отмечено в Ветхом завете, богу нужна не жертва, а ее искренность. Любой обряд, даже если он выполнен по всем канонам, станет профанацией, если его участники не имеют веры, в то же время искреннее чувство осветит молитву верующего, даже если он перепутал слова. (Раздражает только, когда неоязычники начинают выдавать свои новации за плод научных изысканий.) Наконец, если понимать язычество как определенное мировосприятие, обряд сам по себе перестает быть важен. Любое действие (и бой, и танец, и сексуальный акт и б*****ное печение пирогов) может иметь сакральный смысл, если совершающий его индивидуум вкладывает в него соответствующее понимание. Так что истинному язычнику природа и дом вполне заменяют храм, а жизнь по совести - ритуал.

(c) Bjorn Visoky